Стихотворения, не вошедшие в сборники - Страница 37

К оглавлению

Он в разговоре это утверждал.

Меня он ни пророком, ни поэтом —

Сказать по истине — не признавал.

Недаром никаким его советам

Не думал следовать я никогда.

А был ли прав? Да что теперь об этом!

Он взят уж от земного… Иногда

Его я вижу здесь. Он навещает

Какого-то из наших. Но тогда

Скользнет как тень и тотчас исчезает,

Мне улыбнувшись только. Не пойму,

Как это он свободно здесь гуляет?

Мне правила известны. Почему

Допущено такое oтступленье?

За что оно позволено ему?

Я беспристрастен…» Данте в нетерпеньи

Прервал его: «Да бросьте, всё равно!

Ведь он уж вам не друг, и, без сомненья,

Вам безразлично, что ему дано —

Что не дано… Постойте, вы сказали…

Я слушаю вас, кажется, давно…»

«Да, я кончал, но вы меня прервали.

О друге ж я затем упомянул,

Чтоб беспристрастие мое вы знали,

И вот, скажу: он больше понимал

Любовь, чем понимал ее тогда я.

Вы знаете, к Кому людей я звал,

Я проповедовал Любовь, не зная,

Люблю ли я Его, люблю ли сам.

И друг советовал,— не упрекая,—

Поставить хоть предел своим словам.

Он мне шептал — как помню этот шепот!—

„Вы говорите: 'Все Ему отдам…'

Не нужно ли пройти вам раньше опыт?“

Не слушал я, За то, что он суров,

В душе к нему — досада или ропот,

Не слышит он, мол, искренности слов,

Моей борьбе и мне всегда мешает…

Теперь я должное ему готов

Отдать. Я думал, он меня не знает,

А знал он все, и был он прав тогда.

Здесь это понял я, но не узнает

Мой бывший друг об этом никогда.

Оставим же его. Пора, кончаю.

Ясна вам жизнь моя, моя беда.

Вам ясно также, что теперь я знаю,

Как я обидел время и Того,

Кого любить хотел, и не прощаю

Себе еще покуда ничего.

Не я, ведь, создал Время; с ним боренье

Бореньем было с волею Его.

Ах, все это единой цепи звенья!

И Тот, Кто в жизнь послал меня, на свет,

Послал не для такого искушенья,

Не для судящего огня — о нет!—

А для любви и для огня иного…

За это я и дам Ему ответ.

Скажите же теперь мне ваше слово.

Соседу вы сказали — слышал я,—

Сказали правду прямо и сурово.

Но я не он. Не та и жизнь моя.

Во многом виноват и я, конечно,

И сам себе я строгий судия,

Но вы…. не надо ли вам быть сердечней

И милосерднее меня судиться

Ужель вам кажется, что бесконечно

Могу я в этом подземельи быть?

Имейте же немного сожаленья,

Вы приговором можете убить

Ее — мою надежду на прощенье.

А без надежды, даже и в аду,

Поверьте мне, и лишнего мгновенья

Пробыть нельзя. И я не проведу».

Дант слушал океанца, сдвинув брови,

А тот опять: «Ответьте же, я жду!»

Но Дант молчал, и только всё суровей

И строже делалось лицо его.

«Уж лучше б обойтись без предисловий,—

Сказал он наконец. — Ты ничего

Еще не понял! Новое сознанье?

Нет, новое — оно не таково!

Не понял ты и смысла наказанья.

Не увидав его в своей судьбе,

Ты — прежний весь. И в этом состояньи

Ты с лаской повествуешь о себе.

Хотел ты цепь разбить — но целы звенья!

Ты вспоминаешь о своей борьбе

Там, на земле,— почти что с умиленьем,

А вечность друга позабыл легко.

И ныне ты — мечтаешь о прощеньи?..

Нет, до него, пожалуй, далеко!

Тебе осталось здесь немало дела,

Не залетай же сразу высоко.

Ты и покаяться не мог умело

И главного, увы, не мог понять:

Ведь надо, чтоб душа твоя посмела

Всего совлечься, до пылинки снять,

Отречься от того, что было прежде,

И быть готовой вечно умирать,

Не веря больше никакой надежде…

Какие-то слова ты повторял,

Но так как в той же, старой, был одежде,—

Значенья этих слов не понимал.

Ты говорил, что, Время проклиная,

Не только Время этим обижал.

О да, конечно! Зная иль не зная —

Тут одинаковый тебе укор,—

Ты жил, Того страданья умножая,

Кто за тебя страдает — до сих пор…

Вся жизнь твоя — лишь самолюбованье,

Вот человеческий мой приговор.

Ты дал Ему великое страданье…»

Тут океанец, что-то вдруг поняв,

Вскочив на кучу, с горестным стенаньем

В густые волны бросился стремглав

И в глубину тотчас же погрузился.

Дант недоволен был: «Ну что за нрав!

Совсем как мячик в океан скатился.

Не вынырнет ли он? Я подожду.

Ведь не дослушал, даже не простился…

Нехорошо же, если так уйду».

Тот вынырнул и, в длительном томленьи,

Стенал: «Я понял, понял всю беду!

Я был неправ! Не надо мне прощенья!

Я не хочу прощения! Клянусь

Вот в это незабвенное мгновенье,

Что к прежнему себе я не вернусь!

Пусть за меня Он больше не страдает.

Прощенья не прошу, боюсь, боюсь!»

Обрадовался Дант: «Он понимает!»

И крикнул уплывающему вслед:

«Не бойся! Ты прощен! Он все прощает!»

Прислушался: что ж он? Ответа нет.

Волна вернулась и вздыбилась снова.

Дант слушает: не будет ли ответ?

Но ничего. Ответа — никакого.

Еще волна. Лишь пена на гребне.